Учитывая все более реальное превращение зоны Южно-Китайского моря в тлеющий очаг напряженности, в регионе ЮВА и вне его еще в конце прошлого века началось на научном и по­литическом уровне детальное исследование генезиса и сущности этой конфликтной ситуации, начали прорабатываться возмож­ные варианты ее урегулирования. Выдвигались различные ини­циативы, призванные снять остроту проблемы. Среди них необ­ходимо отметить следующие предложения: демилитаризация спорных островов; проведение многосторонней встречи руково­дителей заинтересованных стран по проблеме архипелага Спрат­ли, вынесение вопроса о Спратли на обсуждение ООН; создание совместной администрации по развитию района Спратли, в ко­торую бы входили в качестве своего рода «держателей акций» представители стран, уже контролирующих отдельные острова или претендующие на них.

Однако у всех этих представляющих возможный интерес ини­циатив было одно уязвимое место, они так или иначе противо­речили официальной позиции КНР, которая в общем плане сво­дится к следующему: Китай против «интернационализации» про­блемы Спратли и будет и дальше стремиться решать ее «на двусторонней основе» с заинтересованными странами. Отноше­ние Китая к этой проблеме довольно откровенно высказала в ап­реле 2009 г. одна из китайских газет, «Чжунго хайян»: «...чтобы продолжать сохранять выгодные стратегические позиции в регио­не АТР, всячески сдерживать возвышение Китая, США и Япония активно влезают в проблемы Южно-Китайского моря и тянут за собой страны АСЕАН, которые проводят политику балансирова­ния по принципу «привлечь большого, чтобы сдерживать боль­шого», вновь завязывают отношения военного сотрудничества с США и проводят много скоординированных крупномасштабных военных маневров. Словом, тенденция интернационализации проблемы островов Южно-Китайского моря становится все более очевидной».
До начала 1990-х годов АСЕАН как региональная организа­ция формально стояла как бы в стороне от принимавшего угро­жающие формы китайско-вьетнамского спора вокруг двух групп островов Южно-Китайского моря. Однако постепенно, с разви­тием процессов политической интеграции в Ассоциации, про­блема островов и будущего развития ситуации в этом регионе стала вызывать все более растущую озабоченность в политиче­ских кругах стран АСЕАН. И такая реакция вполне понятна. Ведь вокруг этой проблемы переплелись взаимно перекрещи­вающиеся претензии значительной части государств бассейна Южно-Китайского моря. К этим претензиям из стран АСЕАН, имеющих выход в это море, можно было считать до недавнего времени формально непричастными только две — Сингапур и Индонезию. Но в последние годы официальная Джакарта тоже оказалась втянутой в процесс территориального спора с Китаем на двусторонней основе относительно принадлежности еще од­ной группы островов Южно-Китайского моря — Натуна.
Выражением настроений все более растущей озабоченности АСЕАН в связи с обострением ситуации в Южно-Китайском море стало принятие Манильской сессией министров иностран­ных дел государств Ассоциации (июль 1992 г.) Декларации по ар­хипелагу Спратли. В ней были изложены базовые принципы ре­гиональной политики, которым были обязаны следовать вовле­ченные в территориальный спор стороны, и прежде всего сдержанность в словах и действиях и участие в совместном раз­витии региона при отказе от посягательств на суверенитет других сторон. При этом в качестве главного ориентира в реализации указанных задач назывались основные положения политического фундамента АСЕАН — Договора о дружбе и сотрудничестве в ЮВА 1976 г. (Балийского договора).

Принятие данной декларации стало, по сути дела, первым шагом по пути интернационализации обсуждения сложившейся в регионе Южно-Китайского моря конфликтной ситуации с во­влечением в диалог широкого круга участников, включая великие державы. В результате вопрос о ситуации вокруг островов Южно-Китайского моря постепенно занял важное место в пове­стках дня заседаний АРФ.

Следующим логическим шагом стало возникновение идеи принятия всеми странами, причастными к проблеме спорных островов Южно-Китайского моря, некоего кодекса поведения в этом регионе — как на самих островах, так и в прилегающих к ним открытых водах.
Однако практическая реализация этой идеи, естественно, не могла быть достигнута без подключения к процессу ее обсужде­ния и конкретного оформления одного из главных и могущест­венных игроков этой серьезной геополитической акции с даль­ним прицелом — Китая, который поначалу, как говорилось выше, был категорически против интернационализации пробле­мы спорных островов. Тем не менее странам АСЕАН постепенно удалось втянуть его в процесс обсуждения проблем, связанных с ситуацией в Южно-Китайском море. В значительной степени этому способствовало то обстоятельство, что по мере углубления и все новых успехов политики реформ и открытости в Китае за­интересованность китайской дипломатии в скорейшей нормали­зации, расширении и укреплении политических и экономиче­ских отношений со странами Юго-Восточной Азии неуклонно возрастала.

Если страны АСЕАН кровно заинтересованы в добрососед­ских отношениях и широком сотрудничестве с КНР, то и сам Китай в не меньшей степени нуждается в успешном развитии всесторонних отношений с этой влиятельной региональной орга­низацией, так как для обеспечения успеха реформ и максималь­но быстрого экономического развития Китаю жизненно необхо­димы надежная безопасность в ближнем окружении, позитивные политические и эффективные экономические отношения с со­седними странами. Важную роль на этапе постепенного сближе­ния и установления дружественных отношений между двумя сторонами сыграли встречные усилия государств АСЕАН, на­правленные на вовлечение Китая в активные двусторонние и многосторонние связи. Так, в июле 1994 г. Китаю был предос­тавлен статус «консультативного партнера» на только что создан­ном АРФ, а через два года он стал полноправным партнером АСЕАН по диалогу.

В декабре 1997 г. в Куала-Лумпуре состоялось историческое для обеих сторон событие — первый саммит АСЕАН—Китай. Его результатом стало подписание Совместной декларации, в которой обе стороны декларировали решимость установить и развивать отношения «добрососедства и взаимного доверия, ориентированные в XXI век». Начиная с этого момента двусто­ронние и многосторонние контакты между странами — членами АСЕАН и Китаем приобрели регулярный и плановый характер, что способствовало успешному решению многих злободневных проблем региона. Все это закономерно привело к тому, что на VII саммите АСЕАН—Китай (о. Бали, 2003 г.) была торжествен­но подписана Декларация о стратегическом партнерстве ради мира и процветания.
Нельзя не отметить, что установлению плодотворных, дру­жественных отношений АСЕАН с Китаем во многом способст­вовала активная работа в этом направлении дипломатии Вьетна­ма, который с первых дней после вступления в АСЕАН (1995 г.) стремился всемерно содействовать поискам путей успешного развития и укрепления сотрудничества АСЕАН с Китаем. Осо­бенно активное участие, что вполне естественно, Вьетнам при­нял в длительных и трудных переговорах АСЕАН с КНР по проблеме спорных островов, которые увенчались в 2002 г. под­писанием Декларации о поведении сторон в Южно-Китайском море.

Этот документ предполагал, что стороны будут проявлять сдержанность в своих действиях в зоне Южно-Китайского моря, избегать возникновения конфликтных ситуаций. Так, в п. 4 Дек­ларации ее подписанты обязались искать решение территориаль­ных и правовых споров мирными средствами, путем дружествен­ных консультаций и переговоров, не используя угрозу силой или ее применение. В п. 5 Декларации стороны согласились ввести самоограничение такого рода своей деятельности, которая могла бы вызвать расширение и обострение споров, создавая тем са­мым угрозу миру и стабильности в регионе. К такой деятельно­сти отнесены прежде всего односторонние попытки освоения нефтегазовых и других месторождений, меры по освоению и за­селению тех островов, рифов и атоллов, которые до сих пор оста­ются необитаемыми.
По оценке вьетнамских политологов, «хотя Декларация и не разрешила проблему Восточного моря (вьетнамское название Южно-Китайского моря. — Е.К.), однако она помогла сохранить мир в этом регионе и создала условия для совместной разработ­ки сотрудничающими сторонами природных ресурсов Восточно­го моря в пользу развития каждой из стран. Подписание Декла­рации о поведении заинтересованных сторон в Восточном море внесло вклад в укрепление мира и стабильности в регионе»18.
14 марта 2005 г. в Маниле (Филиппины) Генеральная нефте­газовая компания Вьетнама, Государственная нефтегазовая ком­пания Филиппин и Генеральная государственная компания Ки­тая по добыче нефти и газа на морском шельфе подписали совме­стный документ — «Договоренности трех сторон о совместном проведении сейсмической разведки в согласованном районе Юж- но-Китайского моря». Этот документ стал одной из первых попы­ток претворить в практические дела многочисленные призывы ряда стран АСЕАН к проведению совместной экономической деятельности в зоне спорных островов.
Согласно этому документу стороны обязались строго выпол­нять Конвенцию ООН 1982 г. по морскому праву и Декларацию о поведении сторон в Южно-Китайском море, а также выразили решимость превратить Южно-Китайское море в зону мира, ста­бильности, сотрудничества и развития. Стороны также подтвер­дили стремление договориться о выработке и подписании доку­мента о взаимном ненанесении ущерба основополагающим пози­циям сторон по проблемам Южно-Китайского моря, согласились уважать принцип равенства и единогласия между заинтересован­ными сторонами в процессе проведения совместных изыскатель­ских работ. Кроме того, в Договоренностях предусматривалось, что нефтегазовые компании Вьетнама, Филиппин и Китая будут совместно проводить изучение потенциалов нефтеносных залега­ний в одном из районов Южно-Китайского моря, обозначенном конкретными географическими координатами.
Вместе с тем, несмотря на определенные позитивные под­вижки, АСЕАН пока так и не удалось убедить Китай присоеди­ниться к разработанному ее странами-членами и в целом успеш­но действующему Кодексу поведения государств в Южно-Китай- ском море (СОС), накладывающему определенные юридические обязательства на стран — подписантов этого совместного доку­мента. Комментируя эту ситуацию, вьетнамские политологи с со­жалением констатируют, что «крупные вопросы, затрагивающие суверенитет и территориальную целостность государств, всегда трудно поддаются поискам взаимоприемлемого решения из-за разности национальных интересов. Так, в отношениях с Китаем, когда возникают конфликтные ситуации в зоне Южно-Китай- ского моря, страны АСЕАН занимают зачастую весьма различ­ные позиции».

По мнению вьетнамских политологов, эти различия в подхо­дах зримо выразились не только при выработке текста Кодекса поведения государств в Южно-Китайском море, но и сохраня­ются до сих пор в отношении рамок и масштабов его практиче­ского применения. Так, в тексте Кодекса есть оговорка, глася­щая, что он «не имеет отношения к решению территориальных споров, затрагивающих суверенитет стран-участниц, не является законом, а представляет собой акцию по строительству взаимно­го доверия, декларацию, которая должна стать руководством к конкретным действиям. Вместе с тем с точки зрения междуна­родного права Кодекс должен рассматриваться как один из эле­ментов законодательства международного общежития, содержа­щий в себе большую и чувствительную проблему политической стабильности, поэтому ни одна из сторон не пойдет на уступки, если речь будет идти о долговременных интересах этой стороны. Таким образом, если ни одна из сторон не готова на уступки, то Кодекс поведения не может быть претворен в жизнь...».

Хотя некоторые эксперты склонны рассматривать АСЕАН как в некотором роде мощную и авторитетную «коллективную державу», в рамках самой этой региональной организации пока не сформировалось ее восприятие как единой оборонной общ­ности, поэтому по-прежнему сохраняется очевидная уязвимость АСЕАН в случае эвентуального возникновения серьезного воо­руженного конфликта из-за спорных островов, особенно если речь пойдет о прямом столкновении интересов одной или не­скольких стран АСЕАН с той или иной крупной державой.

Так, большинство международных наблюдателей считают вполне вероятным, что Китай не остановится на уже завоеван­ных позициях в Южно-Китайском море и будет добиваться уста­новления полного, в том числе военного, контроля над всеми спорными островами, которые в Пекине считают исконно ки­тайскими. Это означает, что при любой попытке оценить сего­дня уровень безопасности в ЮВА в XXI в., спрогнозировать воз­можные варианты развития событий здесь, необходимо, по всей видимости, исходить из того, что геополитическая угроза со сто­роны Китая становится вполне реальным и постоянно действую­щим фактором нестабильности в зоне Южно-Китайского моря.

За более чем 20 лет реформ и развития экономический и во­енный потенциал Китая значительно вырос. Острая междуна­родная конкуренция за источники сырья и энергоресурсов, за рынки сбыта, наряду с укреплением вооруженных сил и военной деятельности Китая, вызывает среди политической элиты и ши­рокой общественности стран АСЕАН растущие опасения по по­воду так называемой китайской угрозы.

Разумеется, наличие таких опасений, не только в регионе, но и на уровне мирового общественного мнения, вызывает озабо­ченность китайского руководства и стремление нейтрализовать подобные настроения. С учетом этого правительство КНР вы­пустило в 2005 г. Белую книгу под названием «Мирный путь раз­вития Китая». В ней указывалось, что «мирный путь развития выражает искренние чаяния, неизменно питаемые китайским народом», что Китай может использовать свое развитие «только в интересах укрепления мира и развития всего мира», что Китай будет «развиваться, опираясь на собственные силы, реформы и созидание», что при этом он стремится «к взаимной выгоде, вза­имному успеху и совместному развитию со всеми странами», чтобы построить «длительный мир гармонии и сопроцветания».

В последние годы китайская дипломатия ведет целенаправлен­ную работу, особенно в странах Азии, по разъяснению несостоя­тельности концепции «китайской военной угрозы», а в документах XVII съезда КПК (октябрь 2007 г.) вновь подтверждается оборони­тельный характер военной политики КНР. Вместе с тем процесс развития и укрепления вооруженных сил КНР идет полным ходом. Особенно активизировалась эта работа после принятия в 2006 г. новой программы модернизации национальной обороны, вклю­чающей три этапа и рассчитанной до 2050 г. Основное содержание этой программы — достижение стратегической цели создания ультрасовременных вооруженных сил, способных успешно дейст­вовать в войнах с применением информационных технологий.
Кроме того, соседние с Китаем страны, прежде всего страны АСЕАН, причастные к спорным ситуациям в Южно-Китайском море, не могут скрыть обеспокоенности по поводу принятого в КНР в 2005 г. Закона о противодействии расколу государства. Хотя в нем речь идет прежде всего о решении «тайваньской про­блемы», однако вполне реальным выглядит и более широкое его толкование, например ст. 8, которая предусматривает, что Китай намеревается использовать «немирные и другие необходимые меры для защиты своего суверенитета и территориальной цело­стности».