Глава 3: Возможные пути урегулирования спорных вопросов в Южно-Китайском море.
В настоящее время спор за острова Южно-Китайского моря превратился из территориального конфликта в рамках отдельного региона в крупную международную проблему. Экспансия КНР в этом районе способна оказать серьезное влияние на стратегический “баланс сил” в Восточной Азии, что вызывает беспокойство не только стран Восточноазиатского региона - АСЕАН и Японии, но и США. После азиатского финансового кризиса 1997 г., когда произошло ослабление стран АСЕАН и укрепление позиций КНР и США в Восточной Азии, международный конфликт в Южно-Китайском море вступил в новую фазу развития, и этот район стал ареной глобальных противоречий между КНР, новым “центром силы” Восточной Азии и США, единственной сверхдержавой современного мира.
Что касается вопроса о принадлежности островков группы Спратли, то выше уже отмечалось, что заинтересованные страны уже решили его фактически, утвердив на них свой контроль, создав на крупнейших из них поселения и учредив местную администрацию.
И тем не менее, пока существуют какие-то притязания,— пусть даже откровенно противоправные,— на континентальный шельф района и на островки и атоллы группы Спратли, международный спор в этой части Южно-Китайского моря продолжает существовать, точно так же, как он продолжает существовать в вопросе о принадлежности Парасельских о-вов.
О Парасельских событиях 1974 г. уже писалось выше. Суть же их заключалась в том, что китайская сторона, использовав военную силу, захватила острова группы Круассан, находившиеся под контролем Республики Вьетнам. Тем самым, по мнению Пекина, была решена проблема государственной принадлежности островов, которые во всех документах китайской стороны неизменно именовались — как и о-ва Спрагли — "исконно принадлежащими" Китаю.
Реальная ситуация с действительным освоением Парасельских островов отличается от того, что происходило на о-вах Спратли — об этом говорилось выше. Так или иначе, к моменту конфликта, т. е. к середине января 1974 г., острова группы Круассан эффективно контролировались южновьетнамскими властями, острова группы Амфитрит находились под контролем китайской стороны и были объявлены "закрытой зоной". И лишь в январе 1974 г., воспользовавшись той хаотической обстановкой, которая возникла на юге Вьетнама после Парижской конференции по Вьетнаму 1973 г. и эвакуации оттуда вооруженных сил США, китайская сторона осуществила военное решение "Парасельского вопроса".
Метод этого "решения", однако, с самого начала противоречил основным принципам и нормам международного права. Исходя из этого, установление КНР военного контроля над островами группы Круассан можно рассматривать как противоправную "временную оккупацию", не дающую оснований для включения островной группы в состав китайской территории. Окончательное решение вопроса о принадлежности группы может быть достигнуто только в итоге непосредственных вьетнамо-китайских переговоров.
Вопрос о Парасельских о-вах должен рано или поздно решаться. По глубокому убеждению автора, наиболее рациональным путем решения его был бы возврат сторон к положению, существовавшему в этом районе на 1 января 1974 г. Но, к сожалению, подобный вариант представляется совершенно невероятным.
Окончательное решение всякого спора может быть достигнуто только мирным путем, альтернативы ему нет. И основным методом урегулирования международных споров следует считать непосредственные переговоры заинтересованных сторон. Только переговоры, иногда чрезвычайно длительные и всегда невероятно трудные, могут привести к каким-то положительным результатам. Успешное урегулирование спора должно завершиться подписанием соответствующего международно-правового документа.
Однако китайская сторона с самого возникновения вопроса о принадлежности островов Южно-Китайского моря настаивала на том, что острова искони принадлежали Китаю и вопрос настолько ясен, что для каких-либо переговоров в связи с этим нет предмета. С течением времени эта позиция претерпела некоторые изменения в сторону смягчения, однако в целом она изменилась не настолько, чтобы КНР в той или иной степени стала проявлять готовность к конкретному обсуждению вопросов, связанных с островами. В переговорах с официальными лицами других государств китайская сторона лишь в самой общей форме выражает готовность обсудить возникающие вопросы, но только по мере их возникновения,— а скорее — вообще вынести вопрос об островах на какое-то время за рамки двусторонних отношений. Представители КНР, участвующие в мероприятиях и форумах АСЕАН, пытаются всячески воспрепятствовать самому обсуждению на них спорных вопросов .В китайской позиции в связи с этим отсутствует самое главное звено — действительное желание и готовность китайской стороны к ведению деловых и целенаправленных переговоров и конструктивность.
Абсолютно отрицательное отношение проявляют в Пекине к возможности обсуждения с СРВ вопроса о принадлежности Парасельских о-вов.
В отлитие от КНР, страны АСЕАН приложили все усилия, чтобы добиться интернационализации обсуждения данной проблемы и вовлечь в диалог как можно больше участников, включая великие державы. И этот маневр в определенной мере увенчался успехом, несмотря на ожесточенное сопротивление Пекина. В настоящее время вопрос о ситуации в Южно-Китайском море прочно занял место в повестке дня АРФ.
Помимо прямых переговоров есть и еще один возможный путь мирного урегулирования вопросов: решение их с помощью международных судебных органов или посредничества третьих сторон . Для этих целей существует Международный Суд ООН, имеющий уже значительный опыт решения споров, касающихся разграничения водных пространств и континентального шельфа; в соответствии с Конвенцией ООН 1982 г. по морскому праву находится сейчас в стадии создания Международный трибунал по морскому праву; можно, наконец, прибегнуть к разбирательству проблемы с участием либо постоянно существующих международных арбитражных судов, либо временно создаваемого по соглашению всех участников спора арбитражного трибунала.
Одним из серьезных препятствий на этом пути было абсолютное неприятие китайской стороной самой идеи участия каких-то международных органов или третьих стран даже не в решении, хотя бы в обсуждении погранично-территориальных споров Китая; она априорно усматривала в этом их "интернационализацию". В 1974 г., когда Совет Безопасности ООН приступил к рассмотрению ирано-иракского пограничного спора о прохождении границы в районе реки Шат аль-Араб, представитель КНР отказался от участия в обсуждении ситуации и принятии резолюции по этому вопросу. При этом он заявил, что его страна не признает ООН права вмешиваться в погранично-территориальные споры.В ноябре 1999гг. Пекин возразил против передачи любых исков в Международный суд или Международный трибунал по морскому праву, как этого требуют Филиппины и другие страны АСЕАН. В КНР не хотят использовать этот вариант, поскольку опасаются, что процесс международного арбитража будет контролироваться Западом или странами, симпатизирующими государствам АСЕАН, и решение международного арбитража будет политически предвзятым: КНР, как социалистическое государство, всегда будет мишенью политического давления.
В течение довольно долгого времени споры в Южно-Китайском море существовали именно в качестве разногласий о принадлежности расположенных здесь островов. Собственно говоря, и сегодня с чисто формальных позиций они носят такой же хapaктер. Однако, сохраняя, так сказать, "внешнюю оболочку" в прежнем виде, они в значительной степени изменили свое содержание, трансформировавшись по своей сущности в споры о суверенных правах на разработку ресурсов континентального шельфа, на котором расположены островки южной и западной части Южно-Китайского моря.
Геологическая наука рассматривает континентальный шельф и континентальный склон либо как прямое продолжение прилегающих частей материка, либо как области погружения и накапливания подвижных частиц земной коры. Вслед за широким признанием геологической концепции континентального шельфа как естественного подводного продолжения материковой территории прибрежного государства появилась правовая концепция, в соответствии с которой прибрежное государство имеет определенные права на тот район шельфа, который примыкает к его берегам. И хотя эта концепция также получила широкое признание, однако это признание еще не решало задачу определения характера и содержания, а также объема и пределов тех прав, которые надлежит предоставить прибрежному государству для реализации его потребности в эксплуатации поверхности и недр дна моря.
С геологической точки зрения, континентальный шельф — подводное продолжение материка. Это значит, что начальной границей его является берег материка. Однако в международно-правовом отношении берега государств опоясывают его территориальные воды, являющиеся продолжением его суверенной территории, которые включают дно и недра дна, а также воздушное пространство над ними. Многочисленные и длительные споры вызвал вопрос определения внешней границы континентального шельфа. Дело в том, что геоморфологическая линия перехода собственно континентального шельфа в континентальный склон (бровка) лежит на самых различных глубинах моря от 50 м и даже меньше до 1200 м. Статья 1 Конвенции о континентальном шельфе(1958 г.): "В настоящей конвенции термин "континентальный шельф" употребляется применительно: а) к поверхности и недрам морского дна подводных районов, примыкающих к берегу, но находящихся вне зоны территориального моря до глубины 200 м или за этими пределами до такого места, до которого глубина покрывающих вод позволяет разработку естественных богатств этих районов; б) к поверхности и недрам подобных подводных районов, примыкающих к берегам островов".
Однако техническая доступность — лишенный юридического содержания критерий, казавшийся достаточно определенным в конце 50-х годов, в период бурного развития науки и техники последующих лет дал основания для "свободного" толкования правового понятия "континентальный шельф". Вопрос этот вновь оказался в центре внимания и всестороннего обсуждения на III Конференции ООН по морскому праву (1973—1982 гг.). Итогом его стала статья 76 Конвенции по морскому праву, принятой ее участниками в 1982 г. В соответствии с ней "континентальный шельф прибрежного государства включает в себя морское дно и недра подводных районов, простирающихся за пределы его территориального моря на всем протяжении подводной окраины материка или на расстояние 200 морских миль от исходных линий, от которых отмеряется ширина территориального моря, когда внешняя граница подводной окраины материка не простирается на такое расстояние. Пункт 3 этой статьи содержит следующее уточнение: "Подводная окраина материка включает находящееся под водой продолжение континентального массива прибрежного государства и состоит из поверхности и недр шельфа, склона и подъема. Она не включает дна океана на больших глубинах...".
Таким образом, на III Конференции ООН по морскому праву была достигнута договоренность о расширении пределов континентального шельфа, включении в это правовое понятие всей подводной окраины материка. Она предусматривала создание 200-мильной зоны, в которой прибрежному государству должны принадлежать исключительные суверенные права в целях разведки и разработки ресурсов как морского дна, так и покрывающих его вод. Исключительная экономическая зона, определенная статьей 55 Конвенции ООН 1982 г., "представляет собой район находящийся за пределами территориального моря и прилежащий к нему, который подпадает под установленный в настоящей части особый правовой режим, согласно которому права и юрисдикция прибрежного государства и права и свободы других государств peгyлируютcя соответствующими положениями настоящей Конвенции". Согласно статье 66 прибрежное государство имеет "суверенные права в целях разведки, разработки и сохранения природных ресурсов как живых, так и неживых, в водах, покрывающих морское дно, на морском дне и в его недрах, а также в целях управления этими ресурсами, и в отношении других видов деятельности по экономической разведке и разработке указанной зоны, таких как производство энергии путем использования воды, течений и ветра, и некоторые другие права. Ширина исключительной экономической зоны определена Конвенцией в 200 морских миль, отсчитываемых от исходных линий, от которых отмеряется ширина территориального моря".
Как и в любых межгосударственных отношениях, чрезвычайно важным и в ряде случаев весьма сложным является вопрос разграничения континентального шельфа и исключительной экономической зоны. Впервые общие принципы проведения разграничения территориального моря и континентального шельфа были сформулированы в Женевских конвенциях 1958 г. по морскому праву. Сформулированы они были настолько удачно, что пользуясь ими, многие члены мирового сообщества смогли решить свои проблемы и заключили соответствующие соглашения.
Основой решения этого вопроса оба документа считают достижение соглашений (статья 12 Конвенции 1958 г. о территориальном море и прилежащей зоне и статья 6 Конвенции 1958 г. о континентальном шельфе). В том же случае, если такого соглашения нет, указанные документы определяют, что ни территориальное море, ни континентальный шельф не могут выходить за пределы линии равного удаления, если речь идет о сопредельных государствах ("боковые границы") или за срединную линию при определении границы государств противолежащих ("внешние границы").
Полностью сохранив это положение для территориального моря (статья 15), Конвенция ООН 1982 г. единственным методом решения вопроса делимитации континентального шельфа назвала достижение соглашения (статья 83). При этом предусматривается, что если "в течение разумного срока" соглашение не может быть достигнуто, то заинтересованные государства должны прибегнуть к обязательным процедурам с участием международного арбитража.
Особо важное значение при рассмотрении проблем Южно-Китайского моря имеет вопрос о влиянии расположенных там островков на разграничение шельфа и исключительных экономических зон. Напомним, что и по Конвенции 1958 г. о континентальном шельфе, и по Конвенции 1982г. остров, т. е. "естественно образованное пространство суши, окруженное водой, которое находится выше уровня воды при приливе", имеет свое территориальное море, прилежащую зону, исключительную экономическую зону и континентальный шельф. Однако если остров чрезвычайно мал по своим размерам и расположен на значительном удалении от берега, но крайней мере за пределами зоны национальной юрисдикции, не может быть какого-то единого подхода к вопросу о его влиянии на разграничение континентального шельфа. Решение этого вопроса зависит в каждом конкретном случае от целого ряда различных факторов, таких как расстояние, на котором расположен остров от побережья, размеры острова и т. д.
Практика урегулирования вопросов разграничения шельфа показывает, что договаривающиеся стороны по-разному подходят к тому, в какой степени наличие островов может влиять на делимитацию шельфа. В ряде случаев острова вообще не учитывались при разграничении. Например, при разграничении шельфа и водных пространств между Австралией и Индонезией стороны согласились не учитывать даже о. Тимор, площадью около 34 тыс. км2.
С другой стороны, имеется целый ряд соглашений, в соответствии с которыми границы шельфа делимитировались с учетом даже очень мелких островков. В основном это те соглашения, по которым именно острова используются при построении исходных линий или в качестве отдельных исходных точек для отсчета ширины территориального моря прибрежных государств. Таким образом, практика взаимоотношении государств показывает, что вопрос о влиянии островов на разграничение шельфа решается в каждом случае в зависимости от конкретных обстоятельств.
Учитывая серьезность проблемы, в регионе и вне его ведется на научном и политическом уровнях детальное исследование генезиса и существа конфликта, прорабатываются возможные пути его урегулирования, выдвигаются различные инициативы. Довольно интересной и, возможно, имеющей серьезной будущее, представляется идея создания совместной Администрации по развитию района Спратли, в которую бы входили в качестве своего рода “держателей акций” представители стран, уже контролирующих отдельные острова или претендующие на них. По мнению М. Валенсиа, который активно продвигает эту идею, “в случае создания такой Администрации район архипелага мог бы быть объявлен зоной мира, которая могла бы стать фундаментом для строительства более широкой зоны мира, дружбы и нейтралитета, охватывающей всю Юго-Восточную Азию, что позволило бы достичь одной из основных целей ЗОПФАН (а также и Китая), а именно: сократить возможности для вмешательства великих держав в дела региона”. Впервые идея создания совместной Администрации была предложена еще в публикации майского 1990 г. номера австралийского журнала "Пасифик рисерч". В публикации отмечается прежде всего невозможность военного решения вопроса. Основой же мирного урегулирования существующих в регионе проблем могут, по мнению авторов публикации, служить двусторонние обязательства заинтересованных государств по спорным вопросам. Журнал напомнил, что Вьетнам и Филиппины в принципе договорились о мирном разрешении могущих возникнуть спорных вопросов, что на китайско-филиппинских переговорах 80-х годов была подтверждена ранее достигнутая договоренность временно снять в двусторонних отношениях вопросы о территориальных претензиях, а Малайзия и Филиппины обсуждают возможности совместного освоения ресурсов дна в районе "наложения" их взаимных претензий.
Авторы указанной публикации расценивают все это как появление возможности создания в районе спора режима делового сотрудничества и последующей организации непосредственно заинтересованными странами международной Администрации Спратли, отложив на неопределенное время вопросы разграничения шельфа и принадлежности островов. Администрация Спратли была бы призвана устранять конфликты, содействовать расширению совместных работ по освоению ресурсов морского дна, регулировать рыболовный промысел, следить за состоянием окружающей среды и т. д.
Говоря в целом, предложенный "Пасифик рисерч" вариант совпадает в своей сущности с выдвинутой в свое время Дэн Сяопином формулой "совместного освоения без решения вопросов суверенитета". Прежде всего это значит, что он направлен не на разрешение и урегулирование существующих спорных вопросов и ликвидацию каких бы то ни было оснований для их возникновения в будущем, а лишь на то, чтобы сиюминутно "обойдя" их и перенеся решение существующих споров и претензий в неопределенное будущее, создать условия для возможности уже сейчас, до их решения, не просто вести работы по разработке ресурсов шельфа, но допустить к этим работам заинтересованные страны.
В этой связи нельзя забывать, что в странах региона существуют известные опасения в отношении долгосрочных политических намерений и образа действий Китая, особенно после мартовских 1996 г. маневров армии КНР в Тайваньском проливе. Поэтому, очевидно, решению экономических вопросов совместного освоения ресурсов дна должны предшествовать политические шаги по осуществлению ряда мер доверия в регионе. Прежде всего такие меры должны включать официальные заявления правительств всех заинтересованных стран о том, что вплоть до достижения соглашения о разграничении шельфа и о принадлежности островов группы Спратли они отказываются от использования силы или угрозы силой при решении споров и конфликтов в районе. В плане практической реализации подобных заявлений должно быть проведено сокращение численности гарнизонов стран региона, находящихся на отдельных островах, доведение их до уровня обычных военных или пограничных постов с последующим созданием в регионе демилитаризованной зоны.
Вторая сложность заключается в том, что и вопрос создания международной Администрации Спратли, и вопрос о мерах доверия в регионе требует не двусторонних соглашений, а совместного решения всех заинтересованных стран. Такое решение может быть достигнуто только на их общей встрече. Известно, что вопросы, связанные с районом о-вов Спратли, неоднократно обсуждаются на различных форумах в рамках АСЕАН. Известно, однако, и то, что Китай со своей стороны выступает за решение спорных вопросов, существующих в районе, исключительно на двусторонней основе. Более того, известно и то, что на всех встречах в рамках АСЕАН присутствующие на них вместе с представителями США, Японии, России и других, поддерживающих тесные контакты с этой организацией стран, представители КНР прилагают все усилия для того, чтобы не допустить широкого и серьезного обсуждения этих вопросов на форумах АСЕАН.
Более того, создание механизма, который устраивал бы всех без исключения претендентов на них , представляется задачей далеко не тривиальной. Для достижения такого соглашения необходимо, чтобы участники оговорили рамки и параметры совместного сотрудничества, а также соответствующую формулу разрешения встречных претензий, причем такую, чтобы это не задевало интересов других претендентов. Необходимо также создать орган для урегулирования конфликтных ситуаций, могущих возникать в ходе совместного освоения района.
Однако, повторимся, главное все же в том, что предложенный вариант не решает существа спора.
Может ли быть предпринята попытка военного решения вопроса о государственной принадлежности островов? На этот вопрос, видимо, сразу же можно ответить отрицательно. Среди заинтересованных стран региона только КНР обладает достаточно мощными вооруженными силами, способными осуществить подобную акцию. Однако , приоритетными задачами на сегодняшний день китайское руководство считает продолжение экономических реформ и расширение внешнеторговой экспансии, тогда как попытка КНР поставить острова Спратли под свой контроль военным путем может привести к дипломатической изоляции КНР. Любая военная авантюра в районе о-вов Спратли, дестабилизируя обстановку в регионе, больно ударит по интересам большинства стран мира, стремящихся сохранить мир и спокойствие на морских коммуникациях, которыми пользуется их торговый флот. Это относится не только к Японии, США или Англии, но в равной степени и к России. Такие тихоокеанские державы, как США и Япония, изначально существенно сузили рамки своего участия в урегулировании указанной проблемы, не желая, по-видимому, осложнять отношения с Китаем. В частности, США с самого начала заняли позицию нейтралитета в филиппино-китайском споре, заявив о том, что американские обязательства по двусторонним военно-политическим договорам с Манилой не распространяются на район Спратли. Токио, со своей стороны, ограничился общими декларациями о необходимости придерживаться принципов международного права при урегулировании спорных вопросов. Тем не менее не следует сомневаться, что, если потребуется, данные державы способны и будут защищать свои жизненно важные интересы в указанном районе. Между тем, свободный проход по морским коммуникациям, пролегающим как в Тайванском проливе, так и в других районах Южно-Китайского моря, является важной предпосылкой региональной безопасности. Такая свобода, как предполагается, могла бы быть в случае кризиса гарантирована ВМС США, тем более Вашингтон не приемлет никаких ограничений свободы передвижения американских военных кораблей и авиации в Южно-Китайском море.
Другая тихоокеанская держава - Япония - тоже крайне заинтересована в стабильности в АТР из-за своей особой чувствительности к любому нарушению коммерческой навигации. Хотя Япония сразу отказалась от каких бы то ни было претензий на острова Спратли, она жизненно заинтересована в свободе судоходства, а значит - в сохранении статус-кво, поскольку около 75% японского импорта энергоносителей и большая часть ее коммерческих морских перевозок осуществляется через Южно-Китайское море. Кроме того, вовлечение японских компаний в добычу нефти в районе Спратли является еще одним фактором, определяющим заинтересованность Японии в стабильности в этом районе. Но Япония - не единственная страна, не входящая в АСЕАН, которая заинтересована в свободе судоходства в этом районе. Сегодня около 20% нефти, потребляемой в мире, и более 200 судов ежедневно проходят через Малаккский пролив, а в 1994 г. по этим морским коммуникациям перевезено товаров на сумму свыше 1 трлн. долл., включая более 50% всего объема торговли стран АСЕАН. Между тем, любой неограниченный суверенитет над Спратли породил бы, по меньшей мере, косвенный контроль над морскими перевозками в Малаккском проливе.
Поэтому любая военная акция несомненно вызовет всеобщее осуждение, а возможно, и противодействие со стороны членов мирового сообщества. Исходя из этого КНР не желает обременять себя наличием нерешенных проблем как со странами АСЕАН, так и с США и Японией.
Более того , в условиях интеграции китайских прибрежных провинций в мировую макроэкономическую систему, военная акция приведет к значительному уменьшению потока иностранных инвестиций и поставит под угрозу экономический рост Китая. В итоге дивиденды силовой акции на островах Спратли будут явно неравноценны экономическим и политическим потерям. И силовое решение проблемы островов Спратли невозможно и из-за невысокой военно-технической оснащенности китайских ВМС и авиации.
Однако в среднесрочной перспективе (30 - 50 лет) сильный и современный флот, оснащенный новейшим оружием, даст КНР возможность оказывать политическое давление на страны АСЕАН, являющиеся участницами это территориального спора.
Вместе с тем КНР по ряду причин не собирается отказываться то своих притязаний на острова Спратли и будет продолжать хозяйственное освоение акватории Южно-Китайского моря. Это определяется, как уже отмечалось, заинтересованностью Китая в эксплуатации минеральных и биологических ресурсов, и, прежде всего нефтяных и газовых месторождений Южно-Китайского моря. Кроме того, отказ от территорий, которые Пекин неоднократно называл "исконно китайскими", серьезно ударит по престижу руководства КНР. Суверенитет над островами Спратли приобретает, таким образом, особое значение для руководства КНР как выразителя национальных интересов китайского народа. И, наконец, отказ КНР от островов Спратли вызовет резкую критику на Тайване и неизбежно будет расценен Тайбэем как "предательство национальных интересов всех китайцев по обе стороны пролива", что нанесет, непоправим урон китайско-тайваньским отношениям. Исходя из всех этих факторов ясно, что КНР и в дальнейшем будет продолжать наращивать свое присутствие на спорных островах.
Для Вьетнама Китай всегда был и остается доминирующим регионально-глобальным фактором. Попытки Ханоя проводить конфронтационную или граничащую с этим политику в отношении Китая неизменно оборачивались серьезным ущербом для вьетнамских национальных интересов. На нынешнем сложном историческом этапе Ханой придает стратегическое значение развитию отношений с КНР. После формальной нормализации отношений в 1991 г. сотрудничество двух стран, причем не только торгово-экономическое, но и политическое, быстро набирает обороты. В основе этой тенденции-—весьма близкие политико-идеологические позиции КПВ и КПК, практически одинаковые обновленческие реформы в обеих странах, а также самое, видимо, главное — стремление к солидарности в условиях крушения европейского социализма .Вместе с тем вопрос о спорных островах является серьезнейшим фактором, который, на наш взгляд, может сдержать дальнейший процесс сближения двух стран. При этом, что касается Ханоя, то представляется маловероятным, чтобы он решился в обозримом будущем пойти на риск военного столкновения с Китаем из-за территориального спора. Во-первых, это сразу бы свело на нет многолетние усилия Ханоя по нормализации отношений с Китаем и лишило бы его основного на нынешнем витке истории политико-идеологического соратника, в чем Вьетнам жизненно заинтересован. Во-вторых, это было бы губительно и в чисто военном плане, так как после распада СССР Ханой лишился мощного военного союзника и поставщика современной, военной техники. В результате вьетнамский военный флот вряд ли сможет всерьез противостоять китайским ВМС.
В настоящее время Вьетнам уже является полноправным членом АСЕАН .Ханой надеется, что нападение Китая на Вьетнам будет воспринято в столицах АСЕАН как нападение на группу в целом. Вьетнам также публично поддерживал асеановские инициативы о совместной эксплуатации в районе Спратли. Совершенно новый и пока не поддающийся точной оценке элемент в схему конфронтации между КНР и СРВ в Южно-Китайском море вносит отмена США торгового эмбарго в отношении Вьетнама и нормализация вьетнамо-американских отношений. Судя по всему, Ханой не преминет воспользоваться этим обстоятельством, чтобы путем привлечения США в той или иной форме в акваторию Южно-Китайского моря подкрепить свои позиции и сдержать давление со стороны Китая.
Несмотря на длительную историю этого территориального конфликта, на сегодняшний день не существует реальных путей выхода из сложившейся ситуации. Последний и, как представляется автору, наиболее вероятный вариант развития обстановки в регионе — ситуация остается без каких-либо кардинальных изменений в положении неустойчивой стабильности.
Поскольку взаимоприемлемое решение проблемы представляется маловероятным в ближайшей перспективе, на нынешнем этапе позитивное значение имеет общий подход к региональным конфликтам, одобренный на встречах АРФ. Он предполагает три стадии: разработку и осуществление мер доверия; создание структур превентивной дипломатии; реализацию согласованных мер по урегулированию конкретного конфликта. При этом под “превентивной дипломатией” понимается совокупность мер по недопущению перерастания конфликта в открытое столкновение и его окончательное урегулирование путем достижения политического консенсуса между вовлеченными сторонами. Однако в итоговом документе АРФ - 3 констатировалось, что поиски решений в сфере региональной безопасности не будут скорыми, так как самому Форуму тихоокеанских государств требуется время для внутренней консолидации.
В плане “превентивной дипломатии”, тем не менее, определенные положительные результаты способны принести идущие двусторонние консультации по линии диалога АСЕАН-КНР, а также проходящий под эгидой Индонезии неформальный обмен мнениями по проблеме Спратли (семинары по обстановке в Южно-Китайском море проводятся в Индонезии ежегодно начиная с 1990 г., а в ноябре 2001 г. семинар по вопросам безопасности в Юго-Восточной Азии прошел в Куала-Лумпуре). Так, участники семинара по наиболее опасным потенциальным конфликтам в Южно-Китайском море (Бандунг, 15—18 июля 1991 г.) одобрили следующие рекомендации правительствам вовлеченных в конфликт государств:— настойчиво искать зоны сотрудничества в Южно-Китайском море, оставив в стороне территориальные и правовые требования;—указанные зоны сотрудничества могут включать меры по обеспечению безопасности судоходства и морских коммуникаций, координации поисково-спасательных работ, борьбе против пиратства и вооруженного разбоя, обеспечению разумного использования материальных ресурсов, защите и сохранению морской окружающей среды, проведению научных исследований морского пространства, ликвидации противозаконных перевозок наркотических веществ в акватории Южно-Китайского моря; — в тех зонах, где имеются спорные территориальные претензии, заинтересованные правительства могли бы рассмотреть возможность гарантирования взаимовыгодного сотрудничества, включая обмен информацией и совместное развитие;—любые территориальные и правовые споры в Южно-Китайском море должны решаться мирными средствами, путем диалога и переговоров, сила не должно применяться для решения территориальных и правовых споров; —стороны, вовлеченные в такой спор, должны проявлять сдержанность, чтобы не осложнять ситуацию. Наиболее важным на нынешнем этапе представляется не допустить, чтобы споры вокруг вопроса о принадлежности островов Спратли перерастали в военные столкновения, подобные китайско-вьетнамскому в 1988 году. В ходе 7-го Круглого стола “Создание безопасного сообщества в АТР” (Куала—Лумпур, июнь 1993 г.) сингапурский политолог Ли Лай То изложил перечень основных мер, реализация которых могла бы свести до минимума возможности новых военных инцидентов:—каждая сторона должна проявлять сдержанность и не вынуждать другую сторону к провокационным действиям для подкрепления своих притязаний на те или иные острова; так как все участники спора, за исключением Брунея, имеют свои военные гарнизоны на отдельных островах Спратли, важно, чтобы эти войска проявляли максимальную сдержанность, чтобы не спровоцировать военный конфликт — необходимо, чтобы каждая сторона заморозила количество войск, уже размещенных ею на островах; при любом изменении их дислокации должно заранее направляться соответствующее уведомление всем заинтересованным сторонам;— ни одна из сторон не должна предпринимать попыток разместить свои войска на тех атоллах и рифах, которые пока находятся вне притязаний спорящих сторон;—ни одна из сторон, вовлеченных в конфликт, не должна в одностороннем порядке подписывать контракты с иностранными компаниями по разработке спорных районов или направлять туда научные экспедиции и корабли сейсмического наблюдения.
Чан Чьюнг Тхюн